как Уильям принял душ и переоделся, было всего восемь, но им обоим не терпелось выйти из дома. Элинор предложила поехать долгим путем, чтобы убить время. Она давно никуда не выходила, так что приятно было ощутить прикосновение ночного воздуха. Элинор села на переднее сиденье. В машине пахло новенькой кожей, будто Уильям ее только что вычистил.

Элинор смотрела на пейзажи за окном и покачивала головой в такт блюзу по радио. Она соскучилась по прогулкам и поездкам, так что сейчас ее охватило чувство покоя. Они объехали весь город, проехали Капитолий, памятники Вашингтону и Линкольну и только потом въехали на парковку на той же боковой улочке возле бульвара Макартур на северо-западе, где парковались перед первой встречей. Потом они перешли улицу, направляясь к зданию с белыми стенами; Элинор шла медленно, держа Уильяма за руку.

– Ты готова? – Он придержал для нее дверь.

Элинор кивнула. У нее было такое чувство, что она шла знакомиться с президентом Трумэном и не могла придумать ничего умного, что можно было бы ему сказать. Они поднялись на лифте на пятый этаж, Уильям легонько постучал в дверь, потом открыл ее.

Внутри все так же пахло сыростью от ковра, все так же кривовато висел на стене деревянный крест. На столе стояла колыбель-корзина, и при виде ее Элинор переполнил восторг. Перед ними был их сын, он ждал, что Элинор и Уильям заберут его домой.

– Мистер и миссис Прайд, добро пожаловать, – заулыбалась мать Маргарет, придерживая корзину.

Уильям снял шляпу.

– Познакомьтесь с вашей девочкой.

– С девочкой? – Элинор резко остановилась. – По телефону вы сказали, что это мальчик.

Мать Маргарет запнулась.

– Правда? Старею, наверное. Боже мой, простите меня. Надо было перезвонить и уточнить. У вас девочка. – Она улыбнулась, не разжимая губ, и коснулась креста, висевшего у нее на шее.

Элинор потерла лицо рукой, не зная, что думать.

– Это серьезная ошибка, – сказала она многозначительно.

– Девочка – это идеально, – перебил ее Уильям, шагнув к корзине. – Папина дочка.

Они оба заглянули в корзину, и Элинор ахнула. Все ее разочарование исчезло при виде крошечного существа, свернувшегося внутри. Малышка была прекрасна. Когда Элинор взяла ее, она вытянулась всем тельцем, а потом уютно устроилась на руках у Элинор. От нее чудесно пахло, и Элинор так к ней тянуло, что у нее закружилась голова. Уильям взял ее за локоть и повел к креслу.

– Она очаровательна. – Уильям пододвинул к ней свой стул и сдвинул одеяло пониже, до груди малышки. На макушке у нее были идеальные кудряшки, и она сложила губки трубочкой во сне.

Девочка прижалась к Элинор так, будто ничего естественнее на свете не было.

– Где туалет? – спросил Уильям, стараясь скрыть волнение.

– Дальше по коридору, – махнула рукой мать Маргарет.

Когда они остались одни, Элинор прошептала:

– Я не ожидала, что она будет такая крошечная.

– При рождении она весила три килограмма, а рост у нее был сорок восемь сантиметров.

Ее милое личико было таким бледным, что Элинор завернула ей ушки проверить, какого цвета кожа там. За ушами она была чуть-чуть темнее, но не сильно. Мама удивится, почему их дочка такая светлокожая, и Элинор надеялась, что в будущем девочка потемнеет. Но в любом случае это чудо. Элинор закрыла глаза и прошептала благодарность Еве, без которой у нее не было бы такого замечательного ребенка.

Мать Маргарет пододвинула через стол к Элинор пачку документов.

– Я так рада, что Роуз Прайд связалась со мной насчет вас двоих.

Элинор открыла глаза, сомневаясь, что она действительно услышала то, что услышала.

– Простите?

– Когда я впервые встретила Роуз и Уильяма, я поняла, что вы идеальная семья для усыновления ребенка. И я была права. Вы прекрасная пара и станете чудесными родителями. Благослови вас Бог.

Элинор постаралась не показывать, насколько она потрясена. Роуз и Уильям встречались с матерью Маргарет? Без нее?

– Да, и мне понадобится указать ее имя. Вы уже решили?

Как раз в этот момент вернулся Уильям, вытирая руки бумажным полотенцем.

– Может, Уилхелмина? – Он улыбнулся Элинор, но она до сих пор была в таком шоке, что смогла только кивнуть.

– Хорошее, сильное имя. – Мать Маргарет принялась что‐то строчить.

Уильям стал просматривать свидетельство о рождении и другие документы, а Элинор укачивала Уилхелмину, пытаясь понять, что происходит. Потом они подписали все бумаги, но Элинор со спящим ребенком на руках могла разве что нацарапать свое имя.

– Как я уже говорила, мы закрываем данные о рождении, так что биологические родственники не смогут найти ребенка. Информацию не выдадут никому. Она ваша целиком и полностью. – Мать Маргарет встала и протянула им руку. – Храни Господь вас и вашу дочь. Идите с миром.

Когда Элинор входила в это здание, ей надо было думать только о себе и об Уильяме, а теперь она стала матерью. У нее появилась дочь, которая станет на нее рассчитывать всю свою жизнь. Этому моменту следовало быть идеальным, но Элинор грызла одна мысль: зачем Уильям и Роуз встречались с матерью Маргарет? Почему они ей ничего не сказали? Что‐то тут не так, но она решила не портить момент своими вопросами. Скоро она все выяснит. Пока что нужно сосредоточиться на том, чтобы спокойно довезти Уилхелмину до дома.

Элинор казалось, что расстояние от здания до машины выросло. С Уилхелминой на руках она шла медленно, чтобы не споткнуться и не уронить ее. Когда они дошли до машины, Уильям открыл для нее переднюю пассажирскую дверь, но она решила сесть на заднее сиденье с ребенком. Только она – и ее дитя…

Глава 4

Искупление

Руби

Я плелась по длинной подъездной дорожке Пряничного домика за матерью Маргарет и тяжело дышала. Ощущение было такое, будто без моего разрешения удалили мой самый важный для жизни орган. Грейс была со мной каждую секунду, проведенную в этом месте; войти в адское местечко без нее казалось мне предательством.

Мать Маргарет нетерпеливо топнула ногой, и ее одеяние зашелестело. Я так и не двинулась с места, поэтому она положила руку мне пониже пояса и втолкнула в дверь. В кухне воняло тем же варевом, которое кипело здесь в мой первый день. У меня ком встал в горле, я почувствовала позывы к рвоте и прикрыла рот рукой.

Пока я шла через помещения на первом этаже, фарфоровые девушки следили за мной взглядами, молчаливо умоляя рассказать, что со мной произошло. Но я не хотела ничего рассказывать – точно так же, как не хотели те девушки, что